Записки провинциала. Фельетоны, рассказы, очерки - Страница 65

Почтовые открытки с видами тоже находят своих поклонников и собирателей. При этом ценятся только те открытки, где марка наклеена на самом виде. Другие значения для коллекции не имеют.

Как видно, есть правила и для коллекционирования колоколов.

Но колоколов у нас не собирают. Для частных лиц это удовольствие слишком дорого, да и некуда было бы поместить собранные экземпляры. Живя на площади по санитарной норме, больше двух колоколов в комнату не вопрешь.

Приверженцы эха, трамвайных билетов или конфектных оберток у нас также немногочисленны. Зато есть изрядное число филателистов.

По большей части это люди почтенные, семейные.

На марочные аукционы приходят бородатые граждане, в фуражках с зелеными инженерными кантами, военные в долгополых шинелях, отцы семейств, люди с положением в обществе, по старомодному выражению.

Они вооружены знанием, пинцетами, лупами, зубцемерами и марочными каталогами Ивера или Джиббонса.

Грустно и снисходительно взирают они на филателистическую молодежь.

Ученик второй ступени хватает марку пальцами. Старый филателист осторожно берет ее пинцетом.

Собиратель-мальчик не считает число зубчиков на марке, но опытный человек сейчас же измеряет марку зубцемером. Иногда совершенно одинаковые марки имеют разное число зубчиков, тогда они считаются разными.

Начинающий филателист собирает все марки, в его альбоме есть и Гваделупа, и Барбадос, обе Америки и Европа, африканские колонии и Азия. Филателисты, умудренные опытом, специализируются. Обнимать необъятное им не по карману. Они собирают либо только Европу, либо английские колонии, или только Южную Африку.

Зато как тонко они разбираются в марках. Они доподлинно знают историю марочной эмиссии и так ревниво разыскивают разновидности марок, что порой доводят собирание их до бессмыслицы.

Они собирают уже не только марки, различные по рисунку, но даже одну и ту же марку, напечатанную на разных по плотности сортах бумаги или имеющую в разных выпусках тончайшее различие в цвете.

При таком пуританстве культурное значение собирания марок выжимается на задний план.

С другой стороны усердствуют доморощенные марксисты-марочники. По поводу каждой новой марки они страстно обличают хищников мирового капитала.

Закрывшийся, к счастью, журнал «Советский филателист» писал о марках почти только в таком роде:

«По-прежнему свирепствовали в колониях империалистические страны (Франция, Англия, Испания, Италия и Бельгия), наводняя филателистический рынок марками».

«На первом месте опять стоит империалистическая Франция, закончившая покорение непокорного Марокко. За ней следует лицемерно-хищническая Англия, которая по метрополии не выпустила за год ни одной новой марки, раздавив преданных вождями генерального совета профсоюзов углекопов и разорвав дипломатические отношения с Советским Союзом, в то же самое время выпустив на рынок по всем своим колониям 95 новых марок».

Это непревзойденный образец барабанного творчества.

Истина лежит, конечно, где‐то посередине между филателистами-пуританами и филателистами-барабанщиками.

Можно все‐таки думать, что главной движущей силой коллекционирования марок является просто сильная страсть, спортивный интерес.

При передаче изображений по радио филателии угрожает большая опасность. Исчезнут современные почтовые аксессуары, письма, конверты и марки.

Однако немецкий марочный журнал «Лихтенштейн» считает, что ничего не изменится.

Ведь и сейчас уже коллекционеры марок воздушной почты собирают большей частью не марки, а оболочки писем, штемпеля и ярлыки.

Вот что может полностью переходить на радио.

Были бы коллекционеры, а предметы для коллекционирования всегда найдутся.

...

Разбитая скрижаль

Был он сочинителем противнейших объявлений, человеком, которого никто не любил. Неприятнейшая была это личность, не человек, а бурдюк, наполненный горчицей и хреном.

Между тем он был вежлив и благовоспитан. Но таких людей ненавидят. Разве можно любить сочинителя арифметического задачника, автора коротких и запутанных произведений? Нельзя удержаться, чтобы не привести одно из них:

«Купец приобрел два цибика китайского чаю двух сортов весом в 40 и 52 фунтов. Оба эти цибика купец смешал вместе. По какой цене он должен продавать фунт полученной смеси, если известно, что фунт чаю первого сорта обошелся купцу в 2 р. 87 коп., а фунт второго сорта – в 1 р. 21 коп., причем купец хотел получить на каждом фунте прибыль в 90 копеек?»

Такие упражнения очень полезны, но людей, которые их сочиняют, любить нельзя, сердце не повернется.

Сколько гимназистов мечтало о расправе с Малининым и Бурениным, составителя распространенного когда‐то задачника?

В какие фантастические мечты были погружены головы, накрытые гимназической фуражкой с алюминиевым гербом?

«Пройдут года, и я вырасту, – думал ученик, – и когда я вырасту, я пройду по главной улице города и увижу моих недругов. Малинин и Буренин, обедневшие и хромые, стоят у пекарни Криади и просят подаяния. Взявшись за руки, они поют жалобными голосами. Тогда я подойду поближе к ним и скажу: “Только что я приобрел семнадцать аршин красного сукна и смешал их с сорока восемью аршинами черного сукна. Как вам это понравится?” И они заплачут и, унижаясь, попросят у меня на кусок хлеба. Но я не дам им ни копейки».

Такие же чувства внушал мне сосед по квартире – бурдюк, наполненный горчицей и хреном, человек по фамилии Мармеладов.

Квартира наша была большая, многолюдная, многосемейная, грязная. Всего в ней было много – мусора, граммофонов и длиннопламенных примусов. В ней часто дрались и веселились, причем веселье по звукам, долетающим до меня, ничем не отличалось от драки.